Грустная девочка - Страница 23

Они подождали, когда Мэйлин приблизится к ним, и когда между ними осталось не больше десяти шагов, Эмма заговорила первой:

– Ну, и как тебе мой родной город?

– Потрясающе, – с лучезарной улыбкой ответила Мэйлин. – А как вы провели все это время?

Правильный ход – она смотрела только на Эмму, но обратилась к ним обеим, показывая, что заметила и Софию.

– Мы тоже неплохо потрудились, – открывая калитку и впуская внутрь подругу, честно сказала Эмма.

Следом за Мэй во двор проскользнула София, а потом уже и сама хозяйка.

В доме она отвела своих гостей на заднюю веранду, где всегда было тихо и спокойно. Все трое расселись по плетеным из ивовых прутьев стульям и погрузились в недолгое, но тягостное молчание.

Первой заговорила Мэйлин, чему Эмма совсем не удивилась.

– У меня такое чувство, что София хочет кушать, – впервые одаривая девочку прямым и долгим взглядом, проницательно сказала она.

– Нет, – покачала головой София.

– Не хочешь? Уже обед, – продолжала наступать Мэй.

– Я кушала.

– Готова спорить, что было не очень вкусно.

– Было очень вкусно, – почему-то хмурясь, заупрямилась София. – Эмма всегда делает хороший обед.

– Нет, – без колебаний затрясла головой Мэй – нет, нет, Эмма не умеет хорошо готовить. Там, где мы живем, она всегда готовит всякую бяку.

Глаза Софии округлились от возмущения, но вместе с тем в ее взгляде проскользнули робкие смешинки, словно она начала понимать, что Мэй всего лишь дразнит ее.

– А нам она готовит вкусную еду, – тем не менее, возразила она.

– Что-то мне не верится, – скептически поджав губы и явно веселясь, протянула Мэй, а затем оживилась: – А пусть докажет, что она умеет печь хорошие блинчики, а?

– Блинчики? – уже переключаясь на другую линию, спросила София.

– Да, вкусные блинчики со сладким джемом. Знаешь, это бывает здорово.

По лицу Софии было видно, что это предложение показалось ей более чем заманчивым, но разум брал свое, и она все еще сомневалась.

– Эмма устала, – проявляя неожиданную силу воли, отказалась она. – Будем отдыхать.

– А вот я не устала, – уже смеясь, заявила Мэй. – Так что, может мне испечь эти самые блинчики?

– Умеете? – с ощутимым недоверием поинтересовалась София.

Происходили чудеса – иначе назвать этот разговор было нельзя. Без стандартного сопливого «Ой какая лапушка! А как зовут такую красавицу? А ты скажешь тете свое имя?», Мэйлин удалось выудить из Софии больше слов, чем Эмма смогла услышать за весь первый месяц общения.

– Конечно, умею, – с шутливо оскорбленным видом, закивала Мэй. – Ну, так как? Не откажешься?

София едва заметно покачала головой.

В результате кухня превратилась в игровое поле, где Эмма, Мэй и София шумно готовили блинчики. Справедливости ради стоило отметить, что в основном весь шум шел от Мэйлин, но, кажется, Софии это даже нравилось. После целого часа шуток, восклицаний и вопросов, они разместились все на той же веранде и принялись пить чай. Выходной удался даже лучше, чем она могла предполагать, и Эмма испытывала облегчение, а также всеобъемлющую благодарность по отношению к подруге.

Мэйлин уехала уже после обеда, пообещав, что в понедельник они обязательно встретятся и подробно обо всем поговорят.

Глава 8

Радостная суббота сменилась странным и весьма неожиданным воскресеньем. Когда она постучалась в дверь дома Ирены, открыл ей только Филипп, хотя в последние недели он всегда был в сопровождении своей маленькой сестры. После этого он обычно уходил в дальнюю комнату или вообще собирался и шел к друзьям. По крайней мере, за работой Эмма его не видела. Ей всегда было интересно узнать, как он проводит это время и не занимается ли он чем-нибудь опасным. Оставив позади бурное отрочество, она понимала, что подростки очень любят играть с огнем, и испытывают невыразимый восторг от риска и нарушения всяческих запретов.

Вообще, Филипп оставался для нее главной загадкой. Она не могла понять, о чем он думал, какие выводы делал и чем мотивировал те или иные поступки. Конечно, она хотела бы познакомиться с ним поближе, но в его нагловатом взгляде ясно читалась старательно скрываемая боль, которая делала их с Софией особенно похожими и в то же время служила предостережением. Не уверен – не подходи.

– Где София? – спросила она, прежде чем он успел скрыться из поля зрения.

– Ее нет, – с какой-то странной улыбкой ответил он, а затем просто поднялся по лестнице на второй этаж.

Увидеть свою маленькую подружку в тот день Эмме так и не удалось. Работа уже не приносила былого удовлетворения, и она снова чувствовала усталость, озлобленность и разочарование. Эта девочка была маленьким лучиком, скрашивавшим однообразную серость рабочей жизни, и Эмма только сейчас стала осознавать, что привязалась к малышке гораздо сильнее, чем отдавала себе в этом отчет.

Завершив все дела, она попыталась подняться в детскую, но по дороге ее перехватила Ирена, которую явно удивили такие намерения.

– Куда это вы собрались? – приподняв тщательно выщипанные брови, спросила она.

Привыкнуть к этому тонкому голосу было практически невозможно – каждый раз, слыша свою временную работодательницу, Эмма с трудом преодолевала желание зажмуриться или сморщить переносицу.

– Хотела проведать Софию, – честно ответила она, понимая, что ничего плохого в таких планах нет.

– Лучше сходите в магазин и купите чего-нибудь к чаю. – Ирена со снисходительной улыбкой вытащила из кармана своего домашнего платья свернутую кучку купюр. – Только не печенье и не вафли. Что-то более праздничное, вроде бисквитов или даже торта.