Грустная девочка - Страница 39

– Не убьет.

– Это была шутка, дурочка.

– Я не дурочка. – Она еще не понимала шуток и фигуральных выражений, а потому продолжала упрямо всему перечить.

Это упрямство было новой чертой в ее характере, и София пробовала его во всем – за едой, в разговорах с Филиппом, в своих играх и даже в мыслях. Она все отрицала и смотрела, как люди реагируют на ее твердое «нет».

Тетя Ирена приходила в ярость. Поначалу она удивлялась, а потом начинала злиться и долго говорить о том, как должны вести себя хорошие девочки. Софии не нравилось слушать такие речи, но она все равно продолжала провоцировать свою тетушку.

Дядя Шерлок веселился. Он, казалось, нарочно задавал ей самые глупые вопросы, а потом, услышав «нет», начинал смеяться, и просил повторить. Она боролась с этим как могла – хранила молчание и дожидалась, когда он успокоится.

Милена не обращала на это никакого внимания – она вообще почти ни о чем не спрашивала и ничего не говорила, слепо выполняя указы хозяйки.

И только Филипп был единственным человеком, на которого «нет» производило нормальный эффект. Конечно, для этого стоило немного подождать – иногда он бывал похожим на дядю Шерлока, и София благоразумно ничего ему об этом не говорила. Он также дразнил ее, приставая с одним и тем же вопросом по несколько раз, но потом приходил в равновесие и объяснял ей причины, по которым он говорил те или иные вещи.

Вот и сейчас Филипп принялся втолковывать ей суть своих слов:

– «Дурочка» – это не очень обидно. Вот если назовут «дура» или «идиотка», тогда можешь даже двинуть такому по морде.

– Тетя иногда называет меня «идиотка».

– Нет, тетю трогать не стоит, все-таки мы с ней живем.

– А я и не буду.

– Правильно. Тетю лучше вообще не слушать – она редко говорит что-то умное.

– Она умная, – продолжая гнуть свою противоположную линию, вставила София.

– Это тебе сейчас так кажется, потому что ты еще маленькая. Вот Эмма – она действительно еще ничего. Кажется, мозгов у нее побольше, чем у остальных.

Отрицать это было бы предательством по отношению к Эмме, и София промолчала.

– Кстати, чем вы там занимаетесь, когда она забирает тебя к себе? – поинтересовался тем временем Филипп.

– Играем. Она мне читает книжки. Дает вкусное молоко.

– Ты что – спишь у нее?

– Иногда. Я… – София помедлила перед тем, как признаться: – я притворяюсь, что сплю.

Ей всегда хотелось рассказать об этом брату, потому что для нее подобные разговоры были все равно, что исповедью. Лишь поделившись своими грехами с Филиппом, она испытывала облегчение. Поскольку притворяться было нехорошо, она со страхом созналась в своей хитрости, не зная, как брат отреагирует на это.

На сей раз, Филипп понял ее не совсем правильно.

– Если она тебе надоела, то ты можешь просто перестать с ней видеться. Никто же тебя не заставляет, зачем тогда притворяться. В следующий раз, если хочешь, я скажу ей, что ты больше не будешь к ней ходить.

– Нет, нет, – испугалась она. – Я наоборот, люблю у нее лежать. Когда она читает книжку, я лежу у нее на коленях и закрываю глаза. Она думает, что я сплю, и целует меня в лоб. А еще говорит мне всякие хорошие слова.

– Что ты хорошая девочка?

– Да, – почему-то чувствуя себя глупо, кивнула София.

– И вы никогда не ругаетесь, и тебе все нравится? – недоверчиво спросил Филипп.

– Иногда бывает, мне не нравится. А еще я ее расстраиваю, только она не говорит.

– А что тебе не нравится? Она на тебя кричит?

– Нет, просто… я не знаю. Она живет странно. У них телефон громкий. И вода у них очень горячая. Не люблю руки мыть перед обедом.

Филипп засмеялся:

– Это мелочи, переживешь. Ну, а ты сама чем ее расстраиваешь?

– Не знаю. Иногда она бывает грустная.

– Понятно… все с вами понятно. Но если тебе нравится, как она тебя целует, тогда ты должна ей прощать почти все. Только если она кричать начнет или забудет покормить, ты сразу мне скажешь, хорошо?

– Да, – взяв его под руку, пообещала София.

Вначале Эмма забирала ее на два часа, а потом это время увеличилось до целого дня. Мамы Эммы вечно не было дома, и все комнаты были в их распоряжении – они проводили вместе всю субботу и почти половину воскресенья. В прошлый раз Софии даже удалось остаться там на всю ночь, и тогда она впервые спала в кровати рядом с взрослой тетей. Она искупалась в чужой ванне и ей разрешили пользоваться взрослым мылом, которое пахло как настоящие духи. Потом София оделась в теплую рубашку с закатанными рукавами и легла у стенки, а Эмма лежала на краю. И все чудища, которые обычно прятались в шкафу или за окном, испугались и убежали, потому что Эмма обнимала Софию и гладила ее спину своей рукой.

Глава 13

Если раньше для Шерлока все приезды домой были, прежде всего, возможностью встретиться со своей женой и дочерью, то теперь ко всему прибавлялось напряженное ожидание. В каком состоянии будет София, когда он встретится с ней? Он всегда считал ее жизнерадостным и беспроблемным ребенком, но сейчас его прежние мысли казались просто последствиями недостаточной осведомленности.

Быть хорошим дядей для Софии всегда было просто. Что может быть легче, чем оставаться ласковым с ребенком, который ловит каждое движение, улыбается в ответ и всегда готов поболтать о пустяках? Для Филиппа стать хорошим опекуном было сложнее. Мальчику постоянно что-то не нравилось, он рос страшно упрямым и всегда норовил сказать или сделать что-нибудь наперекор.

Вернувшись домой одним осенним днем, Шерлок с ужасом заметил, что София, похоже, переняла эту черту у старшего брата. Теперь она отвечала отрицательно на каждый вопрос и говорила все противоположное тому, что слышала. Ирена утверждала, что с возрастом это пройдет, но Шерлок опасался, что ждать придется слишком долго. Характер малышки постоянно менялся, и его расстраивало то, что он не мог видеть причин всех этих метаморфоз, а его жене было попросту все равно.