Грустная девочка - Страница 97

Эмили горько усмехнулась:

– Я должна кое-что сказать тебе, родная, – сказала она, опустив руки. – Ты ревновала меня к Инесс и ее детям, а я думала о том, что ты так и не повзрослела. Что это просто инфантильно и глупо. Раз уж ты не можешь рожать, это не значит, что другие не имеют на это права – так я считала. – Почувствовав, что Эмма близка к тому, чтобы перебить ее, Эмили подняла одну руку в предупреждающем жесте. – Помолчи, детка, послушай. Я была жестока и слепа. Ты ревновала, не потому, что тебе не удалось повзрослеть. Просто я была тебе нужна, и ты хотела, чтобы я помогла тебе. Чтобы это сделала я, а не кто-то другой. – Она опустила голову, и теперь Эмме показалось, что она близка к слезам. – Я жалею о том, что упустила то время. Потому что сейчас я тебе совсем не нужна, и ты даже не ревнуешь. Тебе все равно, что я делаю, и с кем проведу это время, пока ты там будешь страдать. У тебя есть подруга, есть Мартин, есть София, которая готова прыгнуть ради тебя в раскаленную печь. Им ты позволишь быть с тобой, а меня оставишь здесь. Справедливо, не спорю, но… Эмма, пожалуйста, дай мне исправиться. – Теперь она действительно заплакала. – Я не вынесу этих дней тут одна. Я этого не переживу, понимаешь? Я не смогу пережить то, что выпало Шерлоку и его жене. Если ты умрешь, если они тебя покалечат, а я ничего не буду знать, и меня не будет рядом, как я смогу жить после этого?

– Мама, меня никто не собирается калечить. Они просто удалят органы и спасут мне жизнь. Все будет хорошо, обещаю.

– Ты не можешь этого знать, – ломаясь окончательно и начиная рыдать, затрясла головой Эмили. – Ты не можешь обещать мне такие вещи. Господи, моя дочь собирается лечь под нож, и я даже не могу позаботиться о ее ребенке. Да, я наговорила много глупостей, но разве сейчас время вспоминать об этом? Ты не можешь так поступить, Эмма!

– Не могу, – подходя ближе и обнимая ее за плечи, согласилась Эмма. – И я буду рада, если ты позаботишься о Софии. Я буду рада, если ты познакомишься с ней и поймешь, какая она замечательная.

Они приняли верное решение, и Эмма даже удивлялась тому, что не попросила об этом сама. Это было естественно, просто и правильно. И предложить это могла только ее мама.

Глава 29

Оставшиеся дни летели так быстро, что Эмма не успевала за ними уследить. Перед тем как лечь в больницу, она должна была уладить очень много разных вопросов. Уволиться с работы. Договориться с воспитательницей Софии. Купить все продукты, которые пригодятся, и разложить их по ледовым коробкам. Перепроверить все расходы. Потратить те гроши, что удалось скопить, на специальную одежду – халат, пижаму, шлепанцы и рубашки. Уговорить Софию, чтобы она спала одна или рядом с Эмили. Встретить Эмили и показать ей, где находятся самые нужные магазины. Отвести ее в парк и познакомить с любимыми качелями Софии. Сообщить домоправительнице о том, что вместо нее в квартире некоторое время поживет ее мама. Заколотить окно и наладить форточку (попросить Мартина, если не получится).

Суета отвлекала от лишних мыслей, и Эмма самозабвенно погрузилась в эту круговерть, мотаясь по делам и выезжая в город по три раза в день. София странно притихла, и даже Мэйлин реже стучала машинкой. В доме было спокойно и жутко. Понимая, что это связано с грядущей операцией, Эмма не давала себе времени на анализы и раздумья, иначе можно было сойти с ума.

Увольнение прошло болезненно и неловко. В отделе кадров ее приняли с удивлением – как она могла написать заявление и уйти, если проработала всего несколько месяцев? Кто сейчас разбрасывается работой?

– Вы серьезно? – не снимая своих огромных очков, холодно поинтересовалась девица, которую назвали начальником отдела кадров.

– Да.

Девица повертела в руках листок с заявлением, а затем бросила его на стол так, что он пропарил над столешницей и приземлился на самом краю. Очевидно, ей хотелось бы, чтобы он слетел вовсе и спикировал при этом на пол. Тогда бы Эмме пришлось опуститься на колени, чтобы поднять свое заявление.

– Причины?

– По состоянию здоровья.

– Кажется, вы получаете свою порцию молока каждый вечер. У вас нет детей, насколько мне известно, так куда вы его деваете?

От бесконечных шуршащих свежевыкрашенных тканей под носом скапливались микроскопические волокна, а новая краска оседала прямо внутри ноздрей – работа считалась достаточно вредной, и за здоровьем самых активных сотрудниц следили вполне достойно. Понятно, почему заявление по состоянию здоровья так разозлило девицу.

– Дело вовсе не в работе.

– Тогда, может, и увольняться не стоит? Послушайте, я ведь беспокоюсь о вас. Я помню, как вы нуждались в работе, когда пришли сюда еще зимой. Да, да, я вас не забыла. Вы тогда были готовы на все ради этого места. А что случилось сейчас? Такие серьезные проблемы, что и переждать нельзя? Мне ведь, по большому счету, все равно, поймите меня. Я найду на ваше место другую. Даже искать не придется. Так что потрудитесь сказать мне правду, а не то, что написали на этой бумажке.

Если бы девица действительно обладала такой хорошей памятью, она бы помнила еще и то, что зимой Эмма была в два раза полнее, чем сейчас. Однако люди, хоть сколько-то наделенные властью, любят и помнят только унижения других людей. Пусть даже и те, что не приносят никакой пользы.

– Предстоит операция, после которой я не смогу работать.

– Я не понимаю, что такого сложного вам здесь приходится делать, – распаляясь все больше, высокопарно понеслась девица. – Качать педаль машинки или складывать друг с другом детали из материала? О такой работе мечтают все!