Грустная девочка - Страница 79

– Понятно.

– Финал переговоров ясен заранее, остается искать способ облегчить процесс. И знаешь, что тут главное?

– Что?

– Главное – быть уверенной в том, что поступаешь правильно. А если ты отправишься к нему, не имея ничего, то уверенности у тебя тоже не будет. Так что, когда начнется разговор, тебе лучше знать, что у тебя есть основа – деньги, дом, работа. Что ты не просто так забираешь ее – у тебя есть все, чтобы о ней позаботиться. Конечно, не обязательно тыкать ему этим в нос, потому что от такого он еще больше разозлится. Однако если ты будешь просто знать, что у тебя за спиной кое-что имеется, этого будет достаточно.

Эмма положила подбородок на согнутые колени и опустила ресницы.

– Ты во всем прав. Но как же нам быть с тем, что мы не женаты?

– Это можно исправить, если тебе так сильно хочется.

Она повернулась к нему и без всякой злобы сказала:

– Ох, как мне хочется царапнуть тебя… или шлепнуть. Ты же сам знаешь, почему я не могу.

– Я знаю, почему ты не хочешь, а почему не можешь, мне неизвестно.

Она тоскливо перевела взгляд на пустой стол и вздохнула:

– Мне вдруг захотелось поесть, но, как назло, заказать ничего нельзя.

– И что это значит? – Мартин решил проявить нехарактерную для него настойчивость в разговоре.

Пришлось признаться:

– С каждый днем я люблю тебя все больше и больше. Ты, наверное, не нуждаешься в моих подсказках для того чтобы это почувствовать. Но, Мартин, я не могу убить свою маму двумя новостями одновременно. Как она отнесется к тому, что я выхожу замуж и почти удочеряю Софию? Ей сейчас и так кажется, что я ее бросила. Не приехала на праздники, не говорила с ней уже черт знает сколько времени, не просила прощения за ту отвратительную сцену, хотя я вообще-то пыталась, но, видимо, момент был неудачный. Так что хватит ей уже одного того, что я забираю соседского ребенка, я даже не уверена, что она сможет пережить хотя бы это.

Он вздохнул, умудрившись вложить в свой вздох всю обреченность и грусть только что сказанных ею слов. Ощутив это, Эмма стала торопливо объяснять:

– Я верю тебе, и сейчас чувствую, что готова отступиться от своего страха перед проклятым будущим, в котором мне вечно рисуются мерзкие картины, но, как и все хорошее, наше супружество стоит ожидания. По крайней мере, мне так кажется.

Он почесал лоб и кивнул:

– Согласен, торопиться не стоит. Но что ты будешь делать?

– Я попытаюсь найти квартиру и попрошу Мэйлин переехать со мной. Это будет чуть дороже, и поэтому есть риск, что она откажет.

Мартин улыбнулся:

– Она согласится, вот увидишь.

– Мне так повезло с вами, ребята, – отвечая на его улыбку, рассмеялась она. – Никто и никогда не получал столько поддержки от своих друзей, сколько довелось почувствовать мне.

– Мне казалось, что в прежние времена я тебе не особо нравился. Если честно, та твоя летняя речь, когда мы прогуливались по набережной, до сих пор мне покоя не дает. Вроде, как я из тебя идиотку делал, и ты не была готова терпеть это всю жизнь. И еще что-то даже более обидное, сейчас всего не вспомнить, но бывает, что ночами твои слова прямо в ушах звенят.

Эмма опустила голову. Ей было действительно стыдно за тот свой срыв, который почти отнял у нее замечательного друга и любимого человека. Почувствовав это, Мартин продолжил:

– Но на самом деле, в этом была и моя вина – совсем чуть-чуть, ибо по незнанию. Я смотрел на тебя, и мне казалось, что тебе нужен такой успешный, серьезный и состоятельный молодой человек. А я просто старый зануда, у которого даже на работе приятелей нет. Думая, что тебе будет со мной не очень интересно, я пытался играть… да что уж там, притворяться тем, кем, ты хотела бы меня видеть.

– Я никем кроме тебя самого не хотела тебя видеть.

– Ну, теперь-то мне это известно, а тогда я тебя знал немного хуже. Мне просто нравилась твоя красота и непосредственность.

– Большое спасибо.

– Да что ты, не за что, – обрадовавшись пробудившемуся в ней чувству юмора, тут же отшутился он. – В общем, потом ты все равно со мной расправилась, и я себя почувствовал обманутым и одураченным. Хотя, справедливости ради, отмечу, что я сам себя ввел в заблуждение. Потом я нашел тебя опять. На кухне. Там уже не было смысла притворяться и играть в галантного джентльмена – все равно, ты меня бросила. И вот там-то, почему-то и раскрылась вся правда. Зануда и молчун тебе понравился куда больше, чем тот, кого я тебе пытался нарисовать.

– Кстати, я там тоже другая была. Раздражительная, сварливая, вечно замученная своими проблемами. Но ты все равно приходил.

– Я, вообще-то, не заметил, чтобы ты так сильно там изменилась. Сбросила с себя кое-что и все.

– Да, это точно. Но зато ты полностью преобразился. Поначалу было не очень заметно, я только потом поняла, что ты стал другим. И таким ты понравился мне гораздо больше.

– Ну, хорошо. Раз ты так говоришь, я пожалуй, попытаюсь поверить. В таком случае, придется нам, наверное, подождать еще немного? Пока твоя мама привыкнет к Софии, я имею в виду.

– Спасибо, – едва заметно улыбаясь, поблагодарила его она.

Глава 24

Дорожка шла, пересекая все кладбище от ворот до задней стены. От нее отходили небольшие тропинки, которые еще не были заасфальтированы – администрация приняла решение отложить такие работы до весны. Филиппа похоронили далеко от стены и от всех ограждений. Его могила была еще слишком свежей на вид – даже снег и подтаявший лед не смогли превратить ее в одно целое с более ранними захоронениями. Земля еще не слежалась – она выделялась небольшим холмиком, привлекая к себе внимание. Ирена не стала подходить ближе. Она просто указала рукой на могилу, а сама осталась на дорожке, позволив тем самым Эмме самой справиться со своими чувствами.